Первый урок после завтрака - звучит страшно сонно и немного голодно, потому что выбор между сном и завтраком всегда был для Боббин проще простого и не в пользу последнего, в половине случаев в это вклинивались домашние задания и книги, очередной выпуск "Практики зельеварения" и дурацкая сова с совершенно не дурацким письмом. Обычно юным слизеринкам пишут родители или хорошие друзья, кавалеры, подруги из зарубежных школ магии... Мелинда с самого утра старательно запоминала информацию американского продавца ингредиентов, что был крайне успешен в охоте на известную в их стране помесь упыря и демимаски.

    - Хорошо, что Хагрид о таком не знает... или не добрался еще до него, - вполголоса комментирует фотографию существа, ей в принципе уже не важна программа ухода за существами, но хотелось бы не бояться нападения хотя бы скрытня в Запретном лесу. Им там хватает акромантулов, кентавров со стрелами, сбежавших соплохвостов, прочих...

    Входит в кабинет древних рун Мелинда первой, не долго думая выбирает себе место практически под самым носом профессора, достает осторожно из мешочка высеченную для гадания руну и счастливо улыбается, сразу её узнав. Она словно бабочка, сулит изменения к лучшему, исполнение истинных желаний. Она чаще всего попадается ей последнюю неделю.

    Словарь небольшой "карманный" она зря вытащила - профессор произносит тему урока и первое задание, но прятать книгу девушка не спешит. Достает пергамент. Сдерживает зевок, задумываясь о названии языка. Спать хочется. Sovand. Небольшой привет с полуострова, раз уж вспомнили про руны.

Отредактировано Melinda Bobbin (09.09.23 21:38)

Флора в оцепенении. Она всегда изучала языки для общего развития, но никогда бы не смогла подумать, что ей дадут возможность придумать свой язык. И она в смешанных чувствах: с одной стороны - это интересный опыт, интригующий, заставляющий предугадывать - а что же будет дальше; с другой стороны на Флору давит перфекционизм. Она уже придумала, куда будет жаловаться о несогласии с баллом, если её начнут оценивать по придуманному слову.
Шаги контрнаступления выстроены и в тёмной головушке, наконец, закрутились шестерёнки в нужном направлении - на поиски подходящего ей слова.
Она посмотрела в сторону окна, надеясь, что сумеет отыскать там своё вдохновение, но нашла нечто большее. Флора смотрела на позднюю осень и появилось желание вдохнуть утреннюю прохладу, пройтись до озера, и побыть в тишине, поедая что-нибудь из сладкого. Флора на минуту закрыла глаза, губы её расплылись в улыбке, и она вздыхает полной грудью воздух. Но увы, никакой осенней прохладой не пахнет, ни уж тем более ни о каком лесе речи не шло. Разве что дуновение древесной парты, чернил, пергамента.
В банку с чернилами Флора безостановочно тычет наконечником пера, думая, о каком же слове ей написать. True nature. Истинная сущность. И хочет провести чернилами, но останавливается в движениях, перенося на листок лишь кляксу. Не подходит, не нравится. Да и это два слова. Но все языки уже придуманы, мы, что же, придумаем язык и что дальше, создадим свой суверенитет, нарисуем свой флаг?.. Эта капризность утренняя навела на мысли, что раз всё создано, а мы повторяем, тогда пусть будет doublanger. Больше похоже на страну.
Chameleonse. Потому что тоже двойственный, что-то повторяющий, но при том сам остаётся единственным и неповторимым. И Флора с аккуратностью вырисовывает это название на листке пергамента. И слово переврала, и собой довольна, что выполнила задание.

Отредактировано Flora Carrow (09.09.23 05:37)

Начинать день с Древних Рун – прекрасно. Тут никого не удивляет, если сидишь одна, сюда не ходят Лав-Лав и ее парень, а сами занятия достаточно сложные, чтобы полностью на них сосредоточиться и не думать, не станет ли предложение Кормаку пойти на вечеринку вместе катастрофической ошибкой.

Впрочем, вот и сидеть одной не придется.

- Конечно, Шивон, - Гермиона улыбается, заинтригованно разглядывая два пучка на макушке у хаффлпаффки: для Темплтон это привычная прическа, но Грейнджер свое воронье гнездо на голове так аккуратно не заплетет, даже если выльет весь флакончик «Простоблеска».

Интерес Гермионы к своему внешнему виду объясняется очень просто: она намерена выглядеть на вечере Слизнорта максимально хорошо. Вот чтобы всем было ясно, как прекрасно ей живется и как она, совершенно очевидно, не страдает из-за всяких там… неважно.

- Хм, но язык нельзя придумать, он складывается столетиями… Хотя есть и искусственные языки, - тихо шепчет Грейджер, тоже пребывая в растерянности. Выдумывать – это не про нее, Гермиона предпочитала просто знать.

Но все-таки выводит на пергаменте слово Safina. Четкость ей нравится, и, если уж создавать свой язык, он должен соответствовать хотя бы этому критерию.

Еще неделю назад приближение Рождества представлялось Теодору мучительным. Он фантазировал, как останется в школе наравне со всякими отбросами, которым по той или иной причине тоже не рады вне стен Хогвартса или у которых дом отсутствует вовсе.

Нотту есть куда возвращаться, холодный особняк посреди выкошенной, завьюженной пустоши примет его распростертыми объятиями продрогших комнат, тишиной покрывшихся паутиной углов и замерзшим камином. Вероятность того, что кто-то повесит под дымоходом пару гигантских, набитых гостинцами носков, мягкого говоря, стремится к нулю. К минусу, если хотите. Впрочем, и Тео давно не двенадцать, чтобы радоваться скучным, однотипным подаркам. Все, чего бы он ни пожелал, он получает каждый день.

Он привык просыпаться рано и еще до начала утренних занятий умудрялся разрешить кучу дел, все было разложено по полочкам, а планы, если и шли наперекосяк, успешно корректировались в процессе. Сегодня ему пришло письмо от дяди, назначенного его временным опекуном, и слизеринец не знал, смеяться ли ему от стыда за своего родственника, чьи шифры без труда сумел разгадать школьник, или, наконец, порадоваться взошедшим над горизонтом перспективам светлого будущего.

Нотту импонирует, что на занятиях по рунам, как правило, никто не устраивает балаганов, и можно спокойно притвориться ветошью и отсидеться до звонка, особо не отсвечивая. Несмотря на нордический образ героя драматического романа, Тео – крайне вспыльчив. Любая мелочь способна вывести его из равновесия, из себя, его терпение - та самая капля, которая падает в переполненный стакан, и оттуда выливается все содержимое.

Мальчишка обходит по периметру добрую половину кабинета, приветственно улыбается Питеру и Кинжал, негромко комментирует недовольную моську Флоры: «Эй, Фло, будешь хмуриться, появятся морщины!» и мягко толкает эгоистично занявшую целую парту Мелинду поближе к грязнокровке Грейнджер.

- Давай, шпулька, двигайся, тебе не нужно столько места, ты миниатюрная, как фея, а твое эго уж как-нибудь потеснится, - он выуживает из портфеля перо, чернила и свежий кусок пергамента. – Умоляю, не делай такое лицо, вся школа знает, что ты стала предельно неразборчива. Название, кстати, класс, - он подглядывает тщательно выведенное убористым почерком обозначение несуществующего языка и, удовлетворенно кивая, без всякого раздумья черкает свое.

Mories.

Разумеется, он использует латынь. Многие спорят, что появилось первым: курица или яйцо, но приятели Тео пошли дальше, выдвинув в свет куда более неразрешимый логический парадокс. Кто родился сначала: пафос или все-таки Нотт?

ava by ВАРЬЕТЕ

Отредактировано Megan Rowstock (05.09.23 10:20)

- Кошечка моя, напомни, почему мы все еще здесь?

На древние руны они вместе с Мэнди записались вместе ещё на далеком третьем курсе, когда пошла мода на гадания с помощью этих рун. Действительно, многие видные проницатели утверждали, что в древности ещё кельты предсказывали погоду и события будущего с помощью футарка. Они с Брокльхерст прониклись, проблвали гадать, и руны даже предсказали парочку принцев в суженые (для Миюки вполне определённого, а вот у Аманды образ мужчины в её жизни был размытым, но руны четко предсказыыали принца, определенно). Но был во всем этом один нюанс. Маленький, почти крохотный.

Профессор Бабблинг гадать их не учила. Совсем. То есть, она что-то такое упоминала в начале, но после сделала очень важное заявление, что у неё на уроках, видите ли, серьёзными вещами занимаются. Что может быть серьезнее собственного будущего, Миюки не знала. Но то ли у Бабблинг застряла навечно Луна в Близнецах, то ли сама преподаватель застряла в каменном веке, так или иначе Древние Руны почти сразу же превратились из захватывающего и интересного предмета в скучный урок с кучей переводов, тяжёлыми словарями и пылью, которой все студенты тут покрывались.

На продвинутом уровне обещали что-то более интересное. То есть, в переводе с преподского на человеческий язык, будет сложно, долго и очень нудно. Миюки вздохнула. Хотя бы в этот раз профессор придумала что-то творческое, а не задала в очередной раз скучный перевод.

- Как ты назовешь свой язык? Я думаю, может, что-то вроде чика-барский? А что, звучит.

Питеру действительно становится легче от того, что он теперь знает, что может поделиться своими тайнами и болью с другим человеком. И не со случайным прохожим, а с подругой, которая долгое время всегда была верным слушателем, но которой по всем нормам приличия нельзя было доверить такой тайны. И всё же это случилось. Она теперь знала. И это знание приносило в жизнь Треверса большую ответственность, но и немалое облегчение. А еще ему казалось, что он стал ценить Кинжал больше, чем раньше, если это вообще возможно. Может быть поэтому и боялся теперь испортить всё каким-то очередным неловким поцелуем, медлил, наблюдал, ждал момента, когда его чувства станут ответными.

Кинжал задает ему задачку и Питер с интересом рассматривает символы, напрягая память, но к собственному удивлению справляется с переводом довольно быстро. Вероятно, что это только потому что Кинжал отдельно уделяет ему время касательно рун в последнее время.

- Выглядит очень аутентично. Думаю, что не каждый смог бы посягнуть на такой уровень, но если кому и суждено придумать такой язык, то только тебе. - Уважительно кивает Питер, понимая, что в самой Бхатии затесалось много благородных кровей, поэтому чуть наклоняясь к ней с любопытством интересуется. - А в Индии много волшебников, которые говорят на парселтанге? Твой отец ничего об этом не рассказывал?

Следующее задание от профессора выглядит весьма сложно, поэтому Треверс морщит лоб, но не жалуется и пытается справиться с поставленным заданием, так что бы при каждой возможности не дергать соседку рядом, ведь ей тоже надо хорошенько подумать.

[newDice=3:10:2:бонус к каждому кубику за кубок]

Флора не является командным игроком и потому задание ей нравится - не мудрённость его, а то, что выполнять его нужно строго в одиночку. Каждый сам отвечает за себя - это для её черной души сладостная амортенция, без которой она будет голодна, а потому намерена насыщать себя чувством гордости от желания делать всё самостоятельно. Хотеть и делать, говорят, разное. Но у Флоры это счастливым образом мирно сосуществует в тандеме, либо она вдоволь капризна, поэтому для неё эти два понятия шагают под руку вместе.
Флора одаривает соседок по парте холодным взглядом наполненным неприязнью и осуждения. Для Флоры это дико - обсуждать с кем-то предмет, дарующим волю воображения и логических размышлений, с помощью раздумий и приходишь по итогу к правильному ответу. Что же, это их дело, но она не была столько непритязательна к подобному роду действий.
Хотя, ей ли сейчас судить, той, кто решила несколько отойти от собственных принципов на приватность и подсела к не звавшим её. Пойти наперекор себе и своему лозунгу: "Всёсама". Доля справедливости, а эта доля очень богато развита в Кэрроу, заставляет никак более не реагировать на девушек рядом, по крайней мере, с осуждением. Своих забот хватает. Потому, она склоняется над пергаментом в раздумьях над заданием профессора, а рука пока не тянется взяться за перо и давать ответ. Сначала подумать, а потом - сделать.
[newDice=1:10:0:]

Отредактировано Flora Carrow (09.09.23 06:54)

    Неплохо так - устроиться за первой партой у прохода, отделяющего от представителей своего же факультета, проблем с которыми не должно быть и из-за любви последних к предмету, и общей заинтересованности только друг другом, стремительные перемены она успевает заметить и оставить на кончике своего остренького языка. Место справа от неё пустует, скорее всего таким и останется, никто ведь не будет просить подвинуться Гермиону Грейнджер...

    - Серьезно? - щурится она словно от солнца при появлении около своего плеча Нотта, смотрит снизу-вверх, пока он не начинает бесцеремонно её двигать. Теодор - не Людовик, разумеется, ко всеобщему счастью, он бы не преминул воспользоваться правом требовать к себе почтения, стоя встречать его в кабинете и проводить вечера в собственном дворце. Он не солнце и даже не луна, и его дворец давно опустел. Перемещаясь на соседнее место, Мелинда только в этот момент кивает гриффиндорке по соседству, не произнеся ей ни слова, она присматривается к Нотту, с небольшой паузой перетягивает на свою сторону пергамент со строчкой о языке и чернильницу.

    - Моя разборчивость как всегда при мне, - улыбается другу, прекрасно понимая, о чем речь, - некоторым бы стоило поучиться, знаешь, помогает не сидеть одному в гостиной в разгар веселья по соседству.

    Интерес к названию языка её появляется и так же угасает, разумеется, латынь, соответствовать ему с дальнейшим созданием будет сложнее, чем её с практически баловством и переводом на современный единицам в школе магии знакомый язык.

    - О кстати, Гермио-она, - оборачивается и понижает голос так, чтобы её гарантированно слышала и соседка, и сосед. - Ты уже решила, с кем пойдешь на рождественскую вечеринку? Правда, два года назад ты всех поразила и партнером, и нарядом, ужасно интересно, - информация ей эта наверняка ни к чему, зато отлично подводит к продолжению негромкой болтовни, уже в другую сторону. - Профессор для "избранных" организует вечер, не знаю, говорил ли тебе кто-нибудь, но я же не буду от тебя это скрывать, - она отклоняется поближе к Нотту, ловит его взгляд, оценивает эмоции, - ты, кстати, хотел бы пойти?

    И ей в спину прилетает записка от кузины, тепло ей улыбнувшись, Мелинда осторожно разворачивает кусочек пергамента на столе, пока профессор рассказывает о задании по созданию собственного языка. Очень сложный день - среда, он начинается с древних рун и оканчивается сдвоенным занятием по защите, на котором можно будет отсесть к своему парню и вдохновленно бороться с каким-нибудь очередным манекеном или огнедышащим граммофоном. Или писать контрольную. Мелинда коротко вздыхает, старейший спор на тему пользы защиты от темных искусств против дуэльного клуба она не может окончить.

    Не очень серьезное, но придумала, и с удовольствием прогуляюсь после защиты, если мы сможем не попасть в больничное крыло, - пишет на пергаменте, делая вид, что занята собственным языком, чем по-хорошему заняться следует.

    - Ох и задание, - тихонько выдыхает, обмакивая кончик пера в чернила, затем обернувшись внезапно обнаруживает перемещение Флоры прямо за её спину. - Привет снова, - улыбается девушке, перекладывая короткую записку прямо на стол перед Кэрроу.

    И задание. Язык её очень не спешен, многие гласные произносятся долго, некоторые буквы после долгих гласных опускаются, и так гласная долгая перетекает в другую долгую гласную, другие слова наоборот звучат коротко и глухо. Сэшь иишоо ээиих маахкиых фраануускиих буулашек. И выпей кофе.

[newDice=3:10:2:бонус с кубка, получается к каждому]

Отредактировано Melinda Bobbin (10.09.23 04:37)